Тяжелый танк A7V

Для организации и объединения ра­бот по созданию германского танка 13 ноября 1916 года была создана техниче­ская комиссия, которую возглавил гене­рал Фридрихс -  руководитель 7-го (транспортного) отделения Общего уп­равления Военного министерства. Это отделение, образованное в октябре 1915 года и именуемое сокращенно A7V, вы­ступало в роли заказчика боевых машин. В комиссию вошли также представители  известных фирм - Г. Вильгельм («Опель»), К. Шипперт («Даймлер») и директор NAG/AEG Юнг. Руководителем конструкторских работ по решению ко­миссии назначили главного инженера Опытного отделения Инспекции автомо­бильных войск 46-летнего капитана Йозефа Фольмера. Он имел большой опыт разработки автомобилей различных ти­пов, в военном ведомстве успешно вел работы по повышению проходимости грузовиков. В группу Фольмера вошло около 40 конструкторов от различных фирм.

Поначалу немцы заимствовали англий­ское название «tank», затем появились «panzerwagen», «panzerkraftwagen» и «kampfwagen». А 22 сентября 1918 года, то есть незадолго до окончания войны, официально был утвержден термин «sturmpanzerwagen».

Взгляды Военного министерства и высшего командования на назначение этой машины значительно расходились. Скеп­тицизм командования в отношении танков и нежелание тратить средства попусту породили решение о разработке универ­сального шасси. 15 ноября сформулиро­вали требования к гусеничному самоходному шасси, которое можно было бы ис­пользовать для танка и трактора или гру­зовика. При этом машина должна была развивать скорость до 12 км/ч, преодоле­вать рвы шириной 1,5 м и подъемы кру­тизной 30°. Заметим, что практически в то же время по такому же пути пошли в Ита­лии, создавая опытный тяжелый танк «Фиат 2000». Только к концу 20-х годов окончательно стало ясно - создать пол­ноценный танк на шасси трактора или использовать танк как трактор невозможно.

К участию в этом проекте привлека­лись фирмы «Даймлер», «Бюссинг», NAG, «Бенц» и «Опель». В разработке ходовой части участвовали представитель фир­мы «Холт-Катерпиллер» X. Стайнер и берлинская фирма «Брасс унд Херштетт». Несмотря на скептицизм Ставки, поддержка Военного министерства обес­печила средства для проведения работ.

Проектирование велось спешно и было завершено уже к 22 декабря. В основу компоновочной схемы машины лег­ла симметрия в продольной и попереч­ной плоскостях, что сказывалось даже на расположении дверей корпуса.

Все агрегаты шасси собирались на массивной прямоугольной коробчатой раме. В геометрическом центре машины был размещен двигательный отсек, за­крытый капотом. Над ним помещалась площадка с местами механика-водителя и командира. На первом варианта шасси установили два места водителя, повер­нутые в противоположные стороны, для переднего и заднего хода - популярная в те годы идея «челнока». Для увеличения полезного объема корпуса гусеницы по­местили практически под днищем корпу­са. Ходовую часть выполнили по типу трактора «Холт».

«Ходовые тележки» подвешивались на вертикальных винтовых цилиндрических пружинах к поперечным коробчатым бал­кам, приклепанным снизу рамы. Понача­лу каждая тележка имела две пружины, затем их количество довели до четырех. Одна тележка несла пять опорных катков с наружными и центральными ребордами - по типу железнодорожных. На каж­дый борт приходилось по три тележки.  Перемещение тележек относительно рамы ограничивалось балками. Верхняя ветвь гусеницы поддерживалась шестью роли­ками, которые крепились попарно на осо­бых брусках, уложенных по бокам рамы на выступы поперечных балок. Таким об­разом, оси поддерживающих роликов и ведущего колеса были жестко связаны с рамой. Ось направляющего колеса снабжалась винтовым механизмом регулиров­ки натяжения гусеницы. Направляющее и ведущее колеса - спицованные (впос­ледствии устанавливались и сплошные ведущие колеса).  Расположенное сзади ведущее колесо имело зубчатый венец, зацеплявший шарниры гусеничной цепи. Траки гусениц делались сборными. Каждый трак состоял из башмака и рельса. Башмак, снабженный невысокими по­перечными грунтозацепами, непосредст­венно ложился на грунт и служил как бы «шпалами» для рельса, по которому дви­гались опорные катки с ребордами - некое подобие железнодорожного хода. Проушины на концах внутреннего рельса служили для соединения траков цилинд­рическими пальцами (болтами) с надеты­ми на них втулками - буксами. С одного края башмак имел изогнутый отросток, прикрывавший шарнир от попадания гря­зи и камней при изгибе. Ширина башмака составляла 500 мм, рельса - 180 мм, вну­треннего проема рельса - 65 мм, тол­щина башмака - 8 мм, высота рельса - 115 мм. Рельс выполнялся из прессован­ной стали, пальцы и втулки - из стали «хронос», башмак штамповался из мартеновской стали Сименса.

Экипаж тяжелого танка A7V позирует на фоне своей машины

Требования к танку выражались в ско­рости движения 10 км/ч. При планировав­шемся весе 25 - 30 т и предполагаемом сопротивлении движению для этого тре­бовался двигатель мощностью около 200 л.с. Такие моторы имелись в Германии (на­пример, для дирижаблей жесткой схемы «Цеппелин»), но их было недостаточно. Фирма «Даймлер» могла поставить дви­гатели мощностью 100 л.с. и снабжать ими строящиеся танки. Поэтому решили при­менить двухдвигательную установку с ра­ботой каждого мотора на гусеницу одного борта. Двигатели были карбюраторные, 4-цилиндровые, рядные, жидкостного ох­лаждения, с рабочим объемом цилиндров 17 л, диаметром цилиндров 165 мм и ра­бочим ходом поршня 200 мм. Расход бензина на 1 км пути составлял 4-7 л. Двигатели устанавливались параллельно, нос­ками коленчатых валов к корме и крепи­лись к раме каждый в трех точках.

Топливопроводы располагались так, чтобы карбюраторы и питающие патруб­ки находились на внешних сторонах и не нагревались от соседнего двигателя. Вы­хлопные трубы ставились на внутренней стороне и по днищу корпуса выводились через глушители наружу с обоих бортов. Система питания рассчитывалась таким образом, чтобы ее работа не зависела от наклона машины. Два бака емкостью 250 л каждый помещались в передней части корпуса под днищем и защищались 10-мм бронелистами. Для большей пожарной безопасности их перекрывали стальными листами и изолировали от боевого отде­ления. Подача бензина производилась под давлением отработавших газов, причем каждый бак мог питать оба двигателя. Для пуска двигателей имелись два вспомога­тельных бака с бензином лучшей очистки, служившие также в качестве резервного запаса. Зажигание смеси осуществлялось от магнето с пусковым магнитом. Число оборотов регулировалось предохранительным механизмом, ограничивавшим его максимальное значение, и дроссельным клапаном со специальным ручным рыча­гом. Пуск двигателя производиться несколькими способами: электростарте­ром, заводной П-образной рукояткой для трех человек, распылителем «Бош» и на­качиванием смеси насосом. Для подогре­ва служила ацетиленовая горелка. Запу­стив один из двигателей и придав танку первоначальное движение, можно было, включив сцепление, запустить второй. Каждый двигатель снабжался счетчиком оборотов - тахометром.

Тщательно была разработана систе­ма смазки.  Стекающее в картер масло откачивалось насосом в отдельный бак, откуда оно другим насосом вновь пода­валось через фильтры к местам трения. Это предотвращало заливание цилинд­ров маслом и набрызгивание свечей за­жигания даже при продольном наклоне машины в 45°.

Для охлаждения вдоль передней и задней стенок капота вертикально уста­навливались два трубчатых радиатора. Они крепились эластичными хомутами и располагались в особых карманах на войлочной прокладке, снижавшей дейст­вие вибрации. Радиаторы охлаждались четырьмя вентиляторами - каждая их пара приводилась во вращение от колен­чатого вала ременной передачей (со сто­роны маховика) с регулируемым натяже­нием. Воздух забирался изнутри корпуса и выбрасывался наружу через решетки ниже двигателей.

Привод гусеницы каждого борта представлял собой автономный агрегат, помещенный в едином картере. Он вклю­чал сцепление, трехскоростную коробку передач, конические передачи передне­го и заднего хода, однорядный бортовой редуктор. Сцепление (главный фрикци­он) помещалось на конце удлиненного но­ска коленчатого вала двигателя. Коробка передач - тракторного типа с ведущим и передаточным валом и скользящими шестернями. Значения скорости – 3, 6 и 12 км/ч. Переключение скоростей про­изводилось перемещением скользящих шестерен на ведущем валу, включение переднего или заднего хода - переме­щением втулки конической передачи, при­тормаживание гусеницы - колодочным тормозом на конце передаточного вала (доводку трансмиссии осуществила фир­ма «Адлер»). Органы управления были связаны с соответствующими механиз­мами гибкими тросами.

Поворот машины производился вы­ключением и притормаживанием одной гусеницы. Наименьший радиус поворота составлял при этом 2,2 м и равнялся при­мерно ширине колеи машины. Включив задний ход одной из гусениц, можно было развернуть машину на месте. При пово­роте с большим радиусом механик-во­дитель поворотом вправо или влево рулевого колеса («волана») изменял соотношение числа оборотов двигателей. Та­ким образом, механик-водитель управ­лял машиной в одиночку и мог в широких пределах варьировать повороты и дви­жение машины. Органами управления ему служили рулевое колесо, две педали сцепления, рычаг переключения передач, два рычага тормозов, два рычага заднего хода и рычаг насоса. Машина получила обозначение A7V - по аббревиатуре за­казчика. Заметим, что буква V в этой аббревиатуре иногда расшифровывалась в литературе как «конструкция Фольмера» («bauartvollmer»). Шасси получили номера от «500» и далее, под которыми и числились впоследствии танки.

16 января 1917 года в Берлин-Мариенфельде был продемонстрирован макет шасси и деревянный макет бронекорпуса. 20 января Военное министерство под­готовило заказ на постройку 100 шасси.  При этом предполагалось, что заброни­ровано будет только 10 из них.

Первый прототип танка - рабочее шасси с макетом бронекорпуса - про­демонстрировали в Берлин-Мариенфельде 30 апреля, а 14 мая он был пока­зан на ходу в Ставке Главного командо­вания в Майнце, при этом для большего правдоподобия машину загрузили балла­стом массой 10 т. Прототип A7V испытывался параллельно с полугусеничным «Мариенваген 11».  Кроме того, свое пред­ложение  «боевой артиллерийской маши­ны»  КD.1 представила и фирма «Крупп». Но Главным командованием по результатам испытаний был выбран A7V. Впро­чем, шасси «Мариенваген 11» тоже на­шло практическое применение - позже на его базе изготавливались самоходные зенитные и противотанковые орудия, а фирма «Эрхард» строила тяжелые бро­неавтомобили.

Первые 5 готовых A7V планировалось получить к 15 июля 1917 года, следующие 5 танков и 40 небронированных шасси - к 1 августа, а последние 49 шасси - к 1 сентября. К концу лета ожидалось полу­чить также 50 шасси «Орионваген», од­нако их проходимость и способность пре­одолевать проволочные препятствия вы­зывали сомнения, и этот проект не полу­чил дальнейшего развития. A7V оказался в конце концов единственным. Ускорению работ по A7V способствовало участие французских танков в бою на реке Эн у Шмен-де-Дам 16 апреля 1917 года. За­метим, кстати, что шасси французских машин «Шнейдер» и «Сен-Шамон» также были выполнены  по типу трактора «Холт».

Испытания A7V, проводившиеся вес­ной и летом 1917 года, выявили ряд тех­нических недостатков в системе охлаж­дения двигателей, в трансмиссии, в на­правляющих гусеничного хода. Их ис­правление заметно затянуло работы - результат первоначальной спешки. К тому же сказывался растущий дефицит мате­риалов. Постройку первого серийного A7V завершили только к концу октября 1917 года. Еще до окончания постройки, 19 июня танк продемонстрировали в Мариенфельде кайзеру Вильгельму II.

Броневой корпус устанавливался на раме сверху и собирался клепкой на стальном каркасе. Существовало два типа корпуса - производства «Крупп» и «Рехлинг». Каждый борт «крупповского» кор­пуса собирался из пяти вертикальных листов, крыша - из четырех продольных и одного поперечного, лобовая и кормовая части - из трех листов каждая. Эти кор­пуса получили танки № 540, 541, 542, 543 и 544. Корпуса фирмы «Рехлинг» отличали цельные, из единого листа борта. Их име­ли танки № 502, 505, 506, 507. Толщина и качество брони позволяли противостоять бронебойным винтовочным пулям (типа французской 7-мм АРХ) на дальностях от 5 м и больше, а также осколочно-фугас­ным снарядам легкой артиллерии. Бронезащита корпуса несколько повышалась наклонной установкой листов и «кора­бельной» формой лобовой и кормовой ча­сти. Уязвимыми местами были стыки бронелистов из-за их плохой пригонки, прежде всего на углах. По утверждениям союзников, сквозь стыки проникали ос­колки пуль и свинцовые брызги. В крыше корпуса спереди и сзади имелись большие вентиляционные решетки, служившие частично и для освещения боевого отде­ления танка. Верхняя рубка собиралась из пяти съемных листов и складывалась при перевозке и на марше. При сложен­ной верхней рубке А7У мог перевозиться на стандартной платформе по германским, французским и бельгийским железным дорогам без помех со стороны железнодорожных сооружений (для погрузки тан­ка на железнодорожную платформу экипажу обычно приходилось строить спе­циальную рампу). Смотровые лючки по периметру рубки прикрывались склады­вающимися вверх крышками, позволяв­шими регулировать высоту открытой щели. В крыше рубки имелся лючок с от­кидной решетчатой крышкой. В перво­начальном проекте предусматривался специальный «нос» в виде двух треуголь­ных рам из балок таврового сечения. Рамы крепились в передней части и слу­жили для повышения проходимости и про­делывания проходов в заграждениях. «Нос» даже был выполнен на деревянном макете, но уже в первом демонстрацион­ном образце от него отказались.

Немецкая пехота атакует под прикрытием танка A7V

Командир машины размещался на верхней площадке слева, справа и чуть позади него - механик-водитель. Верх­няя площадка находилась на высоте 1,6 м над полем. Наводчики, заряжающие и пу­леметчики размещались по периметру корпуса. Входившие в состав экипажа два механика располагались на сиденьях спереди и сзади от двигателей и должны были следить за их работой. Для посадки и высадки экипажа служили откидные двери в правом борту – впереди и в ле­вом - сзади. Под дверью снаружи при­клепывались две узкие ступеньки. Внут­ри корпуса на верхнюю площадку вели две лестницы - спереди и сзади. Не сразу выбрали и вооружение танка. Рассмат­ривался вариант укороченного корпуса с восемью амбразурами: в них, в зависи­мости от обстановки, можно было уста­новить нужным образом две 20-мм пуш­ки и два пулемета или четыре пулемета и два огнемета. Танк с «полноразмерным» корпусом предполагалось вооружить 77-мм полевой пушкой модели 1896 года или штурмовой пехотной пушкой Круппа модели 1916 года, двумя 20-мм автома­тическими пушками Беккера и четырьмя пулеметами на вертлюгах. 77-мм штур­мовая пушка с длиной ствола 20 калиб­ров обеспечивала начальную скорость снаряда (масса 6,85 кг) 400 м/с. Для ее монтажа в танке спроектировали тумбо­вую установку. Однако использование 77-мм пушки создавало ряд проблем - только длина ее отката составляла 750 мм. Кроме того, заказы на пушки оказались полностью расписаны на многие месяцы вперед, и получение их также вызывало затруднение. В другом варианте предпо­лагалось вооружить танк четырьмя 20-мм пушками и четырьмя пулеметами. В конце концов, было решено ограничить­ся, по примеру англичан, 57-мм орудием. Для этого выбрали 57-мм капонирные пушки Максима - Норденфельдта, зах­ваченные в октябре 1914 года в крепости Антверпен.

Пушка имела длину ствола 26 калиб­ров, длину отката 150 мм, наибольшую дальность стрельбы 6400 м. В боекомп­лект, кроме 100 выстрелов с осколочно-фугасными снарядами, входили 40 бро­небойных и 40 картечных. Осколочно-фугасные снаряды имели взрыватель с замедлителем и могли использоваться против полевых укреплений. Начальная скорость бронебойного снаряде состав­ляла 487 м/с, бронепробиваемость - 20 мм на дальности 1000 м и 15 мм на 2000 м. А7V первой постройки кроме корпусов отличались и типом установки орудия. Со­бранные первыми танки с корпусами «Рехлинг» в передней части имели раму (козлы), на которой крепилась поворот­ная артиллерийская установка системы Артиллерийской Испытательной комиссии. Широкая маска (щит) пушки качалась в вертикальной плоскости, а небольшой внутренний щиток - в горизонтальной. Установка снабжалась противовесом и двумя маховиками наведения. Танки № 540-544 с корпусами «Крупп» полу­чили тумбовые установки, которые раз­рабатывались для танка A7VU, но исполь­зовались на A7V. Угол наведении орудия по горизонтали составлял 45° в обе сто­роны, по вертикали +20°. Наводчик рас­полагался на сиденье, укрепленном на кронштейне тумбы и поворачивавшемся вместе с пушкой. Сиденье опиралось на ролик, перемещавшийся по полу корпуса. Для наводки служил телескопический прицел. Маска состояла из двух частей. Большой щит полуцилиндрической фор­мы соединялся с тумбой и вместе с ней вращался в горизонтальной плоскости, в левой части он имел вертикальную про­резь для прицеливания. В вертикальном вырезе посредине щита имелся щиток, связанный со стволом пушки и переме­щавшийся в вертикальной плоскости. Та­ким образом, наводчик сидел как бы вну­три полубашни. Заряжающий размещал­ся справа от него на неподвижном сиде­нье. Узкое поле зрения прицела и распо­ложение пушки в передней точке приводило к тому, что наводчик легко терял цель из виду при любом движении танка. По­этому по обеим сторонам от орудийной  амбразуры, сделали смотровые лючки с двустворчатыми крышками. И все же ве­сти более-менее прицельный огонь танк мог только с места.

Стандартные 7,92-мм пулеметы MG.08 (системы Максима) крепились на вертлюжных установках с полуцилиндрическими масками и винтовыми механизмами вертикального наведения. Угол го­ризонтального наведения пулемета со­ставлял ±45º. Расчет каждого пулемета состоял из двух человек - ошибка, кото­рой избежали французы при разработке легкого танка «Рено». Пулеметчики по­мещались на приклепанных к полу сиде­ньях с низкой спинкой. Коробка с лентой на 250 патронов крепилась на сиденье стрелка. Танк мог возить с собой 40-60 лент, то есть 10-15 тысяч патронов. В бортах корпуса и дверях имелись лючки с бронезаслонками для стрельбы из лич­ного оружия экипажа, которое включало ручной пулемет, карабины, пистолеты, ручные гранаты и даже один огнемет. Та­ким образом, экипаж танка вооружался подобно гарнизону форта, но на практике, это не вполне соблюдалось (по крайней мере, ни один танк огнемета не получил).

Танк № 501 оказался полностью «сим­метричным» - вместо артиллерийской установки в его передней части, так же как и в кормовой, располагались два пулеме­та, что обеспечивало действительно кру­говой обстрел.  Позже танк перевооружи­ли 57-мм пушкой на тумбовой установке.

Следует отметить, что 57-мм пушки Максима-Норденфельдта на тумбовых установках пригодились не только для танков - 150 штук смонтировали на грузо­виках в качестве самоходных орудий ПТО.

Спереди и сзади к раме A7V крепились буксирные крюки. В боевой обста­новке вырезы корпуса для них прикры­вались шарнирно укрепленными треу­гольными крышками. На минимальной скорости тяговое усилие достигало 15 т. Танк был укомплектован ЗИПом и шан­цевым инструментом.

Для питания электрооборудования (внутреннее и внешнее освещение) уста­навливался генератор. Из средств внут­реннего управления следует упомянуть указатель на цель. Он крепился на крыше корпуса над артиллерийской установкой и поворачивался командиром танка с помо­щью троса. Перед расчетом орудия над правым смотровым лючком располагалась панель с белой и красной лампочками, их сочетания означали команды «Заряжай», «Внимание» и «Огонь». Остальному эки­пажу, как и во всех танках того времени, командиру приходилось подавать коман­ды криком, перекрывая шум двигателей и трансмиссии. Средств внешней связи не предусматривалось. Надежность работы имевшихся радиостанций внутри трясу­щегося корпуса вызывала большие сомне­ния, не было уверенности и в эффектив­ности световой сигнализации. Семафоры быстро сбивались бы пулями, осколками или взрывной волной. Был, правда,  пре­дусмотрен лючок для сигнализации флаж­ками. Однако на практике управление све­ли к принципу «Делай как я», а при необ­ходимости приказы доставлялись посыль­ными. Существовал и вариант танка свя­зи, оснащенного радиостанцией с поручневой антенной на крыше корпуса, воору­женного только двумя пулеметами с эки­пажем 11-13 человек, включая радистов и наблюдателей. Но в отличие от англий­ских и французских «радиотанков», этот проект остался на бумаге.

В целом конструкция A7V воплощала в себе идею «подвижного форта», при­способленного более для круговой обороны, нежели для прорыва обороны про­тивника и поддержки пехоты. Увы, кру­гового обстрела в прямом смысле слова не получилось: из-за ограниченных уг­лов наведения орудия два сектора в пе­реднем направлении представляли собой мертвое пространство.

Основным производителем A7V стал завод фирмы «Даймлер» в Мариенфельде. На этом же заводе, кстати, собирались и машины «Мариенваген». Стоимость по­стройки одного танка A7V в ценах 1917-1918 годов составляли 250000 рейхсма­рок, из них 100000 марок приходилось на бронирование. До сентября 1918 года было собрано всего 20 A7V. Первую серию со­ставили танки на шасси № 501, 502, 505-507 и 540-544. Номера танков второй се­рии - 525, 526, 527, 528, 529 (корпуса «Крупп»), 560, 561, 562, 563 и 564 (корпуса «Рехлинг»). Все танки второй серии име­ли тумбовые установки орудия.

Бронирование ходовой части, высту­пающие под рамой машины, картеры бортовых передач и подвешенные под днищем спереди и сзади наклонные бронелисты вместе с высоким расположе­нием центра тяжести снижали проходи­мость машины. Танк мог уверенно двигаться по рыхлому грунту, но только по открытой местности без бугров, плоских рытвин и воронок, легко опрокиды­вался при боковом крене. При переходе через проволочные заграждения колючая проволока просто затягивалась гу­сеницами и запутывалась в них, что ино­гда приводило к перегрузке и выходу из строя сцеплений. Бронирование ходовой части было применено по опыту собст­венной германской противотанковой обороны, часто «разбивавшей» откры­тые гусеницы английских танков.

На первом демонстрационном образце танка бронирование доходило до осей опорных катков. Экраны, закрывавшие ходовую часть, имелись и на серийных тан­ках, однако экипажи снимали их, открывая ходовые тележки - дабы грязь с верхних ветвей гусениц не забивалась в ходовую часть. Бронелисты, прикрывавшие на­правляющие и ведущие колеса, могли от­кидываться на петлях вверх. Для обслу­живания ходовой части в бортах предус­матривались также два небольших лючка, причем в крышке переднего был вырез для вывода выхлопной трубы. Лючок имелся также в нижнем кормовом листе.

Расположение командира и механика-водителя в поднятой рубке обеспечивало им неплохой обзор местности, однако силь­но затрудняло наблюдение за дорогой не­посредственно перед танком. Механик-водитель видел местность только в 9 м впе­реди машины! Поэтому в управлении ему помогали механики, наблюдавшие за ме­стностью через лючки в бортах под руб­кой. В отличие от английских тяжелых тан­ков (до появления Мк V), всю физическую работу по управлению машиной механик-водитель выполнял один, причем она была легче и проще, чем у английских коллег. Два механика участвовали в управлении только «глазами и голосом».

A7V с экипажем движется по улицам Ройе. Западный фронт

Большие размеры и особенно высо­та танка делали его хорошо видимой ми­шенью для артиллерии. За громоздкий неуклюжий корпус и две дымящие трубы А7V прозвали в войсках «тяжелой поход­ной кухней». Вентиляция танка, как и на первых английских и французских маши­нах, оказалась неудовлетворительной. По сведениям одного механика-водителя А7V, температура внутри корпуса во вре­мя боя достигала +86°С – пожалуй, здесь не обошлось без преувеличения. На мар­ше экипажи предпочитали размешаться на крыше танка.

Как показал боевой опыт, обилие во­оружения и слабая подготовка экипажей приводили к тому, что пулеметчики ме­шали артиллеристам и наоборот. Вообще же неудачи, которые постигли немецкие танки впоследствии, следует отнести не только на счет недостатков конструкции.